Госсектор в экономике России нужно сокращать, поскольку государство менее эффективный собственник, чем частные структуры. Такое мнение высказал глава Счетной палаты Алексей Кудрин.
Свои аргументы он изложил в авторской колонке для журнала «Компания», где пишет, что после кризиса 2008−2009 гг. Россия, как и многие на тот момент страны мира, значительно увеличила государственный сектор в экономике. Однако такая «терапия», по его словам, несет за собой много риском, если ее вовремя не свернуть и не начать двигаться в другом направлении.
Кудрин считает, что «госкомпании редко становятся экономическими и инновационными драйверами», поскольку сильно зависят от бюрократической машины и «менее пластичны» в управлении. Что негативно сказывается на скорости принятия решения и постановке прорывных целей.
Примером в этом смысле для него служат США, где в топе-10 крупнейших компаний нет ни одной с государственным участием, в то время как в российской «десятке» частные только четыре.
Проблему главный аудитор видит также в том, что зачастую в совет директоров госкомпаний входят чиновники.
«Причем, как показала проверка Счетной палаты, среди них есть настоящие „мультиуправленцы“, представляющие интересы государства одновременно в 20 и более компаниях!» — рассказал он.
Изменить ситуацию, по мнению Кудрина, может новая приватизация, которая даст новых собственников. А это, в свою очередь, «положительно скажется не только на результатах отдельных организаций, но и повысит эффективность экономики в целом».
Он уверен, что «государству надо выходить их хозяйственных отраслей, живущих в условиях рынка. Оставаясь лишь там, где это необходимо, — в безопасности, социальной сфере». В остальных же инициатива должна перейти к частному бизнесу.
Стоит заметить, что своим заявлением Кудрин по сути вступает в полемику с президентом страны, который считает уровень участия государства в российской экономике сбалансированным.
Об этом, напомним, глава государства сказал весной 2020 г. в интервью для проекта ТАСС «20 вопросов Владимиру Путину», отметив, что из двадцати крупных российских компаний менее половины являются структурами с госучастием. Но вопрос даже не в том, «частные они или государственные», а в том, «как они работают», подчеркнул он.
Утверждение, что государство по определению не может быть эффективным собственником, Путин тогда назвал «ничего не стоящим». Что касается приватизации, то ее, по словам президента, нельзя считать самоцелью. Важно, чтобы компании работали «грамотно, с доходом» и «приносили доход государству».
Мнение Кудрина о сокращении роли государства в экономике в Кремле тем не менее назвали важным, отметив в то же время, что на этот счет существуют мнения и других экспертов.
При этом пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков подчеркнул, что никаких решений о приватизации не принималось. Кроме того, он напомнил, как в результате приватизации 90-х гг. «на грани исчезновения были целые отрасли промышленности, которые потом с огромным трудом приходилось опять консолидировать в руках государства».
Оценить целесообразность идеи главы Счетной палаты «СП» попросила доцента Финансового университета при правительстве РФ Леонида Крутакова:
— На самом деле это чушь. Или, говоря современным языком, — мем той нашей элиты, которая выросла на большой приватизации «девяностых», а фактически на распределении по частным карманам всей экономики бывшего Советского Союза.
Проблема возникает, когда собственник и исполнительный орган компании — это одно лицо. Что, собственно, мы и получили после приватизации, когда всякие ходорковские и прочие фридманы стали и собственниками, и главными управленцами. Потому что наступает конфликт интересов.
Собственник заинтересован в росте стоимости актива и акций, а исполнительный орган заинтересован в росте расходов. Его доходы идут от расходов — это его зарплаты, его бонусы и т. д.
Поэтому были налажены хитроумные схемы по выводу колоссальных средств из страны в офшоры.
Если это назвать эффективным бизнесом, то я не знаю, что тогда неэффективный бизнес. Деньги откачиваются, выводятся и всего лишь складируются где-то на счетах в западных банках.
Если же государство, выступая собственником, не требует от менеджмента роста, а вступает в какие-то скрытые договоренности, то это называется коррупцией.
То есть хоть в частном бизнесе, хоть государственном с этим надо разбираться. Главная управленческая проблема — чтобы две компетенции были разделены.
Собственник, заинтересованный в долгосрочном росте компании, акций, активов, бизнеса как такового, и исполнительный орган — гендиректор, который заинтересован в росте расходов, с которых он зарабатывает. Вот проблематика.
«СП»: — Кудрин считает, что все проблемы снимет новая приватизация. Что вы думаете на этот счет?
— Что Кудрин, что Чубайс, что прочие наши, так называемые, «младореформаторы», они выросли в этом формате. Они прекрасно знают, как делить, пилить и отгонять за рубеж при продаже компании. Это формат для них понятный и знакомый.
А вот формат, который сейчас предлагается, — формат просто национальной экономики, он
требует не вывода средств из страны, а наоборот вкладывания средств.
Возьмем для примера какие-нибудь крупные инвестиционные проекты — они все реализуются за счет государственных компаний. Газпром — это строительство двух веток «Северного потока», это Усть-Луга, где создан уникальный в мире кластер, объединяющий газопереработку, газохимию и сжижение природного газа. Роснефть — это проект «Восток Ойл» на Таймыре, тоже абсолютно уникальный, это освоение Северного морского пути и завод «Звезда», который возрождает отечественное судостроение.
Если взять крупные международные проекты, то они все происходят на уровне крупных государственных компаний. Все энергетическое и бизнес-сотрудничество с Китаем и Индией строится как с нашей стороны, так и с той стороны с крупными госкомпаниями.
«СП»: — Почему?
— Потому что государственная компания защищает свой статус не перед глобальным рынком, не за счет прибыли и выручки, она защищает его перед государством как социальный эффектор — там гораздо сложнее система.
Государство, например, может требовать от крупных госкомпаний, чтобы рабочие места росли даже в ущерб. То есть, чтобы был эффект, который распространяются на все общество. Мало того, эффект долгосрочный.
Когда с тобой разговаривает какая-то китайская госкомпания, со стратегией развития на сто лет, а ты, условно говоря, «частник», у которого горизонт бюджетного прогнозирования год, то о чем можно договориться?
Там интересы на сто лет распространяются, а тут — за год прибыль откачал, загнал в оффшор, купил себе очередную яхту. О чем можно договориться в таком формате? Ни о чем.
Более того, надо понимать, в каком моменте вообще находится мировая экономика.
«СП»: — Поясните.
— Мы попали в кризис субъектности и договороспособности, когда разошлись проекты восприятия будущего западного капитала, национального (не компрадорского) российского бизнес-представления, а также китайского и индийского бизнес-представлений.
Запад выпустил колоссальный объем денег. Эти деньги висят на банковских счетах, и не идут в бизнес, потому что основные площадки для роста — это как раз Азия, Россия, и Ближний Восток, — они заблокированы. Заблокированы санкциями, торговыми войнами и реальными войнами, которые идут в Сирии, Ливии, Ираке, Афганистане и на востоке той же Украины.
Но эти деньги требуют вложения. Они ждут «часа икс», когда все главные политические «игроки» договорятся.
То есть эти деньги, активы и программы роста должны быть запущены.
Вопрос, на каких условиях. Потому что через биржу такие колоссальные объемы не ходят — там за первые три года только одними американцами было напечатано 40% от всего предыдущего оборота денег.
Это гигантские объемы. И, конечно, это потребует крупных политических гарантий и межгосударственных договоренностей.
Условно, как — помните — когда строили магистральный газопровод «Уренгой — Помары — Ужгород». Вопрос тогда решался на межправительственном уровне ФРГ и СССР. На уровне разведок, премьер-министров и глав государств.
Вот этот формат ждет глобальный рынок. И если мы все спустим на условных дерипасок, все раздадим, а они будут работать с прибылью и думать, сколько яхт, сколько машин купить и где свое чадо вырастить, то мы не впишемся в этот форма.
Роль государства растет во всем мире, и особенно она растет в период рыночной волатильности. Потому что государство выступает неким субъектом стабильности на фоне неопределенности. И требование Кудрина, это фактически требование исключить Россию из мирового процесса формирования нового рынка.
Источник